Автор:

О суфиях читал, но кое-как.

Моих понятий старенький ишак

застрял на полпути до пониманья,

какой суфизм рассеивает мрак.

 

Дух Омара:

Проходят чередой за веком век,

стремится к свету мудрый человек.

И суфии своё сказали слово -

читай труды в тиши библиотек.

 

И сказки есть и притчи, но далёк

их путь, что и меня на год увлёк.

Ведь мистика сродни ущербным мифам,

и вряд ли от неё нам будет прок.

 

Свобода мне нужна сейчас и здесь.

Отмерь её и без обмана взвесь.

Догматы убери от чистых знаний,

а с плахой и мечом сюда не лезь.

 

Автор:

Ты меришь по себе, как я и тот,

кто жаждет нам с тобой заклеить рот.

Он твёрдо убеждён, что дух свободы

страшнее, чем война и недород.

 

Поздней тебя явился я на свет

на девять сотен бед, идей и лет.

И род людской почти ушёл от рабства,

и снят на слово вольное запрет.

 

Но что я вижу в мире без вериг?

По-прежнему: война, и war[1], и krieg[2]!

Семейные основы под угрозой,

а вместо счастья – дикой злобы крик.

 

Дух Омара:

Печалишь ты меня, как в те года

потухшая судьбы моей звезда.

Я создал календарь, писал трактаты,

но в Исфахан нагрянула беда.

 

Убит везир, отравлен Мелик-шах,

и жизнь учёных превратилась в прах.

Закрыл обсерваторию наследник,

и стал ко мне не милостив Аллах.

 

Ты видишь, как легко судьбы щепоть

спихнуть на то, что так решил Господь.

Не верь моим словам, свобода воли

реальна, как и наши кровь и плоть.

 

Злодей далёк от веры, как и я.

Мы с ним не братья, но – одна семья.

А вера для него – как дым гаши́ша,

иль кнут из тонкой кожи для битья.

 

Природой суждено во все века

одним тянуть арбу вперёд, пока

другой, не разбираясь, кто возница,

разит копьём тяну́щего быка.

 

Автор:

Как много лет трудился по ночам

учёный и поэт Омар Хайям?

Нашёл ли он источник просветленья,

иль тратил свой талант по мелочам?

 

Дух Омара:

За двадцать лет я понял, где мой путь

и в чём моих исканий соль и суть.

Имея содержанье из столицы,

решил я Нишапуру долг вернуть.

 

Учить других – теперь моя стезя,

Корану вольным словом не грозя.

А что каламом[3] я писал в тетради,

то муфтиям читать никак нельзя.

 

Когда умру, пускай её страницы

летят по миру, словно голубицы.

Для избранных – научные трактаты,

таким же, как тебе – души частицы.

 

Автор:

Спасибо за такой душевный след -

среди творцов Востока лучше нет.

Хотел бы я, сентенции отбросив,

в иной душе зажечь такой же свет.

 

Скажи, Омар, была ли в том нужда

в твои, уже не юные года

покорно посещать с рабами веры

святые для ислама города?

 

Дух Омара:

Нужда была, ведь я тогда был жив.

Врагов смиренным хаджем[4] ублажив,

увидел я вблизи и страх, и веру,

и силу власти тех, чей голос лжив.

 

И Мекка и Медина и Багдад -

красот восточных истинный каскад.

Не зная этих мест, как можно смело

судить о том, хорош ли наш уклад?

 

Рабам идей свобода не нужна,

а цель обрядов тщательных важна.

Кто каждый день поклоны бьёт Аллаху,

тому и жизнь в покорности вкусна.

 

Кааба[5] и кабак - оковы рабства.

Азан[6] и звон церковный - зовы рабства.

Михраб[7], и храм, и четки, и кресты

На всем на этом знак суровый рабства.

                                             Омар Хайям

                                             (Перевод В. Державина)

 

Узнал я там, насколько одинок

мой знанием нагруженный челнок,

и как я далеко от той свободы,

что видится Омару между строк.

 

Благородство и подлость, отвага и страх —

Всё с рожденья заложено в наших телах.

Мы до смерти не станем ни лучше, ни хуже —

Мы такие, какими нас создал Аллах!

                                             Омар Хайям

                                             (Перевод Г. Плисецкого)

 

Автор:

И как ты жил, узнав печаль времён,

и участь тех, кто, как и ты, умён?

Витал ли в облаках, как тихий суфий,

иль был в иные дали вознесён?

 

Дух Омара:

К Учителю взывал, к Абу Али,

к нему все тропы мудрости вели.

Однажды он позвал меня: «Омар»!

И мы покой и вечность обрели.

 

Ведь эти два-три дня - суждённых для меня -

Промчатся, будто вихрь, пустынный прах гоня.

Но я - пока дышу - не стану пить осадка

Ни дня минувшего, ни будущего дня!

                                  Омар Хайям

                                             (Перевод В. Державина)

 

Части: 1  2  3  4  5  6

 

2016 г.